— Вы любите стихи?
— Стихи? Как странно… Нет, я не думал об этом.
— О, нет в этом нет ничего странного, уверяю вас… Как раз таки загадочно, что вы об этом не думали. — Ее губы застыли в полуулыбке.
— Я научу вас любить стихи. Научу чувствовать каждое слово. Хотите? Не нужно слов. Возьмите книгу. — Она поймала его недоуменный, встревоженный взгляд — Возьмите же. Там на полке. Любую.
Он растерянно оглянулся по сторонам, поймав себя на мысли, что сейчас должно произойти что-то необыкновенное, легкое, волшебное… Что-то такое, что навсегда изменит его жизнь. В самом деле почему он не любит стихи? А может и любит, просто не знает наверняка… Ведь нельзя быть уверенным, пока не попробуешь. Ему вдруг стало не по себе, по спине пробежала тысяча, а то и две холодных капель… То был не страх нет. Не он. Это было взволнованное ожидание чего-то нового, необычного… Его взгляд остановился на красном переплете. Вроде ничего особенного, книга как книга… Но как известно — порой даже в самых простых вещах скрывается чудо.
— Шекспир? Чудесно.- Голубые глаза Трейси заблестели тысячами далеких звезд, излучая какое-то невероятное, необъяснимое тепло — Стихи о любви. — Она лукаво улыбнулась. — Давайте сыграем в игру? Назовите число. Любое. Которое первое придет вам в голову. На этой странице я и открою — Девушка снова просияла, и застыла в ожидании ответа.
Но Рэй молчал. Он невольно залюбовался ее глазами… Такие яркие, чистые словно отражение солнца в зеркально-гладкой воде, словно капля дождя сияющая при свете радуги. Такими были ее глаза. В них хотелось утонуть, погрузится в них с головой… И купаться в этой теплоте вечность… А то и больше. 
Так они стояли, завороженно глядя друг-на-друга, казалось, что время пролетает мимо, не касаясь их..
— 216. — Наконец вымолвил юноша.
— Что? — Трейси недоуменно захлопала глазами, будто отгоняя от себя внезапно нахлынувший сладкий туман.
— Страница 216 — он виновато улыбнулся — Простите..
— За что?
Ответ не последовал. Рэй лишь неопределенно вздохнул. 
— У вас очень красивые глаза..
Лицо девушки приобрело пунцово-малиновый оттенок, ее щеки запылали, словно солнце на рассвете… Так же свежо, не принужденно. Она слегка открыла рот, будто ища подходящий ответ, но тут же забылась, отпустив глаза, открыла книгу.
— Стихи. — Напомнила девушка — мы забыли о стихах.
— 216. — Словно в забытье повторил мужчина.
Пальцы девушки скользнули по страницам книги, и тут же до этого тихая комната наполнилась приятным шелестом, он словно ветер разносил аромат далеких цветов, морозной ночи и корицы… Вдохнешь поглубже — и вот в душе разливаются нотки первого ландыша. Лесного. Душистого.
— Ромео и Джульетта — Девушка задумчиво склонила голову — Подойдите сюда Рэй. Ближе. Я научу вас любить стихи. Мы будем читать. Вслух. — Она нежно посмотрела на него, словно пытаясь уговорить на какой-то безбашенный, булатный поступок. Но этого не требовалось. Какая-то неведомая сила двигала юношей, он словно под гипнозом подошел к Трейси, взял ее за руку.
— Научите меня. — Он заглянул ей в самую душу — Научите.
— Хорошо — Сама не понимая почему, девушка перешла на шёпот. — Давайте читать по ролям — Сказала она, странным, далеким голосом.
— Я не умею. — То же прошептал мужчина — отпуская ее руку.
— Научитесь. Начинайте — Трейси жестом указала на строчку — Не бойтесь. Я рядом.
— Когда рукою недостойной грубо
Я осквернил святой алтарь — прости.
Как два смиренных пилигримма, губы
Лобзаньем смогут след греха смести.
Рэй начал неуверенно, его голос дрожал на каждом слове, будто боялся ошибиться, но улыбка девушки прибавляла ему уверенности.
— Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно
К своей руке: лишь благочестье в ней.
Есть руки у святых: их может, верно,
Коснуться пилигрим рукой своей
Она читала громко, динамично, свободно! И вот — его опять охватило то чувство, желание утонуть — теперь уже в ее голосе.
— Даны ль уста святым и пилигримам?
Снова шёпотом.
— Да, — для молитвы, добрый пилигрим.
— Святая! Так позволь устам моим
Прильнуть к твоим — не будь неумолима..
Снова тишина. Снова казалось, что время остановилось, и мир существует только для них двоих. Рей вдруг приблизился к девушке. Книга упала.
Он вновь посмотрел в ее глаза… Они были совсем близко. Так близко, что можно было каснуться их ресницами, можно было дотронутся до них. Утонуть, в самом деле. И вдруг произошло что-то необъяснимое. Трейси закрыла глаза. Но тепло не ушло — наоборот, оно медовым нектаром разлилось по телу юноши, окутало его с ног до головы… Это чувство было таким непреодолимым, волшебным, трепетным — словно крылья первой, весенней бабочки, что Рею тоже захотелось подарить девушке немного своего тепла. Он подался вперед. Их губы соприкаснулись еще сильнее… Вот. Вот. Еще чуть-чуть и сердце вырвется из груди, отправится в безграничный полет. Было жарко. Мужчина чувствовал как лихорадочно руки Трейси обвивают его шею. Он и сам не ослаблял мертвой хватки — боялся потерять этот момент. Такой хрупкий, нереальный..
Секунда и все закончилось.
И вот, они снова стоят. Не отрывая глаз друг от друга. Снова. 
— Я научила вас любить стихи? — Голос девушки дрожал, словно хрустальный флакон.
— Вы научили меня любить жизнь.
— Правда?
— Да. Да, милая Трейси, вы научили меня гораздо большему… Научили любить… — Он осекся. 
— Не нужно слов. — Девушка одарила его трепетной, слегка нерешительной улыбкой- Выйдем в ночь. И будем любоваться звездами. Я хочу что б вы и это полюбили..
— Что угодно — мечтательно ответил рей- Что угодно, милая Трейси.

Вчерашнее солнце улетело на край света, оставив после себя скучное серое небо, и холодные объятия температуры, снова уходящей в минус. Голубой шифоновый шарф улетает по ветру… Он не нужен. На время придется снова закутаться в теплое одеяло, ловя хорошее мысли, и обжигаясь теплым чаем. Крошки от печения на столе рисуют причудливые фигуры, создают бешенные музыкальные вариации… Сердце засасывает чувство полета… Весна целует прямо в шею. Призрак ли, видение… Прежде чем прыгнуть в стакан в с талой водой — нужно просто поверить в бумажного журавлика.

Чем старше становлюсь, тем чаще впадаю в депрессию по мелочам. Вчера ездила в гости к бабушке. Сейчас это редко удается сделать. Все время учеба, у родителей свои заботы… Но когда получается вот так вырваться из сетей городского хаоса, тогда действительно осознаешь… Осознаешь, что время летит слишком быстро. Не так, как хотелось бы. А там все спокойно.

Вот что может быть лучше, чем сидеть всей семьей — пить чай, играть в доминошки? На душе какое-то удивительное умиротворение просто от того, что взрослые сидят и болтают о теплицах. Мне-то это до лампочки. Но так уютно. По-домашнему. От этой сентиментальности у меня слезы на глазах. Последствие затяжной зимы.

А какая красотища на улице? Думаю, стоит как-нибудь посвятить моей даче отдельный пост. Очень интересная история крутится вокруг старой церкви и усадьбы. ( фото прилагается, правда качество не очень. в реальности все красивее).

А еще в такие моменты начинаешь сомневаться в пользе того, что делаешь. В важности того, что хочешь. Об этом я тоже напишу. Просто действительно сложно разобраться в себе. Откапать в душе что-то стоящее...

Мартовская философия? Скорее бы прошла апатия.Скоро рассправим крылья и полетим навстречу солнцу.

Давай просто будем с тобою ближе,
Держатся за руки на жестяных крышах,
Ловить в сачок июньские грозы,
Переживать под пледом морозы.
Давай просто будем немного проще -
Разбитые кружки склеивать скотчем,
Петь под гитару,
Возможно ночью -
Ломать об тиски куски шоколада,
Забудем о том, что теоретически надо.
Давай просто будем с тобою выше,
Чем городов разбитые крыши...
Пьянеть от первых глотков лимонада,
Читать друг-другу устало тирады.
Давай просто будем с тобою тише,
Когда в темноте твой голос чуть слышен -
Давай закрывать друг-другу руками -
Гортани.
Забудем о том, что было вечным -
Талой водой затушены свечи,
Твой поцелуй, как солнечный призрак
Усталой мысли...
Давай просто будем с тобою ветром,
Гонять по асфальту пустые газеты,
Подбрасывать в небо цветные листья,
Раскрашенные кистью..
Давай просто будем. Мы.

Бывают такие дни, когда самые обычные вещи приобретают разноцветные крылья и запах спелого яблока. Бывают такие моменты, когда лужи превращаются в неведомые морские глубины, отражая сущность человеческих сердец — прохладная, чистая гладь, таящая в себе сотни тысяч загадок и тайн. Бывают такие минуты, когда хочется летать, жутко чешется по лопатками — явный признак того, что у вас вот-вот прорежутся крылья. Бывают такие дни… Но не всегда.
— Все вроде-бы на месте. Вот солнце — оно светит. Вот ветер — дует, как ему и положено. Но где же оно? Где? Где вдохновение? — Молодой художник, с волосами цвета спелой пшеницы — в отчаянии сорвал с себя полосатый шарф, и отправил в открытое плавание, на растерзание городским улицам. Он еще немного посмотрел, как зеленоватая материя развевается по воздуху, грустно вздохнул, и закрыл окно.
В комнате было очень светло, пахло краской и не досохшим клеем. Разноцветные листы, исчерченные миллионами набросков, рисовали причудливые бумажные вариации на стенах, скрипучем полу, и в мыслях самого художника. «Что-то должно быть! Ну где же оно… Ах, черт!» — Парень заглянул под кровать, в надежде найти там частичку забытого счастья, хоть один маленький осколочек, жалкую стекляшку, несчастный след от прошедшей улыбки. Нет. Ничего не было… Ни старого осеннего листа, засушенного между страницами книги, или в кармане пальто — от него пахнет корицей, и книжными буквами, он шелестит словно ресницы любимой девушки, касающиеся нежно щеки… Ни случайно завалявшейся яркой пуговицы — кто ее поймет? Откуда взялась эта звенящая странница? В очередной раз оторвалась от изношенной рубашки, или попала сюда путешествуя на спине у пушистого рыжего кота? Ничего не было. Ни одной детали, дающей надежду, зарождающей мечту.
Художник окончательно расстроился, задрал повыше веснушчатый нос, и решительно показал своему отражению, в запылившемся зеркале язык. " Эзопов отросток, и тот не живописен" — Парень фыркнул, и еще раз оглядел свою пещеру- хранилище вечного искусства и забытых вещей.
— Нечего тут делать. — Заявил он, закрывая входную дверь.
Весенний воздух дышал улыбками прохожих, воздушными шарами, и солнечными зайчиками, которые игриво щекотали носы прохожим, слепили глаза, в надежде развеселить угрюмые физиономии. К тому-же запахи вокруг играли немыслимые этюды — вот из соседней булочной пахнет ванилью, теплым хлебом и кориандром. Кусты сирени, растущие вдоль дороги дурманят разум, затягивая его сладкой розоватой дымкой… А вот мыльные пузыри — они тоже пахнут. Только вот чем? Вдох. Выдох. Вдох. Они пахнут детством, мамиными заботливыми руками и мечтами о дальних плаваниях, на неизведанные берега… Журчит весенний ручеек, рассекая тротуар тонкой серебристой струйкой, нежно поют птицы где-то высоко в небе...
Художник чувствовал, как сердце в груди начинает биться быстрее, отдаваясь окружающим запахам и звукам. Наконец успокоившись он приземлился на кованную, ажурную лавку, достал потрепанный блокнот для зарисовок. Но линии снова не слушались его, вдохновение было где-то близко, однако поймать его не удавалось… Парень закрыл глаза, пытаясь сосредоточится на собственных душевных колебаниях, неспешных шагах прохожих… Теплый воздух попадал в легкие, раскрываясь, и превращаясь в бутоны изысканной камелии. Вдох. Выдох. Вдох.
— Как будто внутри тебя мурлычет кошка. Верно? — Чей-то бархатный голос заставил художника открыть глаза.
— Кошка… Внутри. Гхм… Да. — Удивленно проговорил он изучая рыжеволосую девушку с яркими словно лазурь глазами. Что-то в ней было на удивление родное, знакомое..
— Красивые к вас рисунки. — Она весело улыбнулась ему, разглядывая блокнот на коленях у парня.
— Хочешь посмотреть?
-Ага. — Девушка одобрительно кивнула, и стала перелистывать страницу за страницей.
— А у тебя шарф красивый. — Пробормотал юноша себе под нос — Только я его где-то видел уже… Чудеса… Слушай, а зовут то тебя как?
-Василиса.
— Угу… Василиса… А хочешь… Хочешь я твой портрет нарисую?
— Мой? — Рыжеволосая удивленно посмотрела на художника.
— Ну да. Твой. — Парень смущенно улыбнулся. Плутавшее вдохновение вдруг пришло само по себе, даже искать его не пришлось… А эта девушка… Василиса — сплошное воплощение весны, такая-же радужная, свежая. сияющая...
Юноша поудобнее устроился на скамейке, ища в кармане пальто убежавший карандаш.
— А шарф у тебя все-таки волшебный 
И вдохновение никуда больше не уйдет.

Когда пишешь первый пост, то, наверное, принято как-то представить себя миру. А если представлять нечего? Нет, я не пессимист, скорее иначе. Просто странно расхваливать себя, когда в сущности большого не представляешь. Но я все таки расскажу. 

Оха Востан Зоря. Имя ненастоящее, выдуманное, фальшивое. Но есть у меня фишка, как у Того, Кого нельзя называть. Перемешивая буквы инициалов, я получила это. Вернее не я. Это отголосок детства. Когда-то мы с сестрой придумывали сказку, старались задействовать там всех чудиков из нашего семейства, чтобы было не так легко догадаться, путали буквы, в поисках фетезийных имен. Так оно собственно и вышло.

Писать и говорить я люблю. Особенно всякую чепуху, вроде стихов. Поэтому блогов у меня было много. Но я их бросала, ссылаясь на лень и недостаток терпения. Может быть теперь все изменится, а может завтра я уже исчезну. 

 Я люблю любить. Допускаю тафтологию.
Еще люблю книги, самые разные — главное, чтобы было интересно, и мысли после прочтения танцевали от возбуждения. если говорить о любимых авторах, то это, наверное — Рей Бредбери. Из поэтов — Бродский, Гумилев. Не равнодушна к фантастике и фэнтези ( Поттерманы, часовщики — я ваша!).
Очень нравятся рисунки Саши Харитоновой и марины Айвазовского, хотя сочетание вышло, признаюсь странноватое. Вообще, я очень люблю море. Свобода! Эх, может удастся мне раскинуть руки в месте под названием «Мыс доброй надежды».
Еще я очень хочу поехать в Исландию и Норвегию. Там такая захватывающая природа… Одни фьорды чего стоят.. 
Из музыки люблю джаз и русский рок ( Сплин!) нравится группа Orange House… А! Битлы еще!
А еще… А еще… А еще я оочень люблю все этническое, всякие украшения необычные, есть в этом что-то..
Пишу стихи.
Сюрреалист.
Любитель Арт-хауса.